Чему научился князь Андрей
Его отправили дать капитану приказ отступить. И первое, что увидел князь, – лошадь с перебитой ногой, из которой фонтаном хлестала кровь. И еще несколько убитых человек. Над ним пролетело ядро. Князь усилием воли приказал себе не бояться. Он сошел с коня и вместе с Тушиным стал распоряжаться уборкой орудий.
Солдаты просто отметили храбрость князя, сказав ему, что приезжало начальство и сразу же удрало. И когда Тушина вызвали в штаб, чтобы указать на то, что он потерял два орудия, князь Андрей, чьи представления о героизме уже стали изменяться, он героизм увидел без бравады, скромный и достойный, не умеющий красоваться и любоваться собой, вступился за воинскую честь роты капитана Тушина. И коротко, но твердо заявил, что успехом сегодняшнего дня армия обязана действиям капитана Тушина с его ротой.
Л. Н. Толстой рассказал горькую правду о войне, на которой гибнут ни в чем не повинные люди и животные, где не замечают подлинных героев, а штабные офицеры, не нюхавшие пороха, получают награды, где зреет месть народа, которая к концу войны сменяется жалостью, смешанной с презрением. Он показал, сколько тишайших Тимохиных и Тушиных, подлинных народных героев, лежит в безымянных могилах.
Без расчета на «протекторов»
Радожицкий был сыном белорусского шляхтича, дослужившегося до чина надворного советника (VII класс Табели о рангах, равнялся армейскому подполковнику). В юном возрасте остался сиротой, за казенный счет был направлен учиться в Императорский военно-сиротский дом (с 1829 года — Павловский кадетский корпус). Это учебное заведение не относилось к числу престижных. Судьба его воспитанников — в мирное время тянуть лямку тяжелой армейской службы в провинции, во время войны кровью оплачивать победные лавры полководцев. И, в отсутствие могучих «протекторов», рассчитывать лишь на собственное усердие.
Не так уж и мало! Ведь «дворянских воспитанников обучали русскому и немецкому языкам, артиллерии, фортификации, истории, географии, математике, рисованию и др.»1.
Илья Радожицкий, один из лучших учеников, замечательно составлял и раскрашивал планы местности. В 18 лет получил чин подпоручика артиллерии, в то время как менее усердные товарищи стали всего лишь армейскими прапорщиками. Через четыре года он получает чин поручика артиллерии и в этом чине встречает «грозу двенадцатого года».
«… а просто — трудная работа»
Поручик Радожицкий фиксирует в походной тетради свои расходы. Историк «изволит видеть» повседневную жизнь армейского офицера эпохи Наполеоновских войн. К концу третьей кампании Илья вполне уже выучился жить на жалованье: в конце 1815 года лишь за шитый золотом воротник парадного мундира, но не за сам мундир он отдает мастеру 16 золотых червонцев, что соответствует 48 серебряным талерам или 600 рублям ассигнациями. Бесценная информация для историка! Годовой оброк крепостного крестьянина составляет 5 рублей ассигнациями в год. И мы видим, какое это недешевое удовольствие — парадный офицерский мундир, какое баснословно дорогое удовольствие — сама война. И как низко с 1812го по 1815й упал курс ассигнационного рубля по отношению к золоту и серебру…
В «Походных записках» война впервые показана как тяжелая работа. Накануне первого сражения, в котором довелось участвовать Радожицкому, командир артиллерийской бригады, заметив молодого офицера, сидевшего на лафете пушки, добродушно заметил: «Отдыхай, брат, скоро начнется работа»7. Через несколько минут раскаленное неприятельское ядро насмерть сразит бригадного командира и растопит червонцы в его боковом кармане.
Читая мемуары Радожицкого, мы зримо представляем себе суровые, полные тягот и лишений будни войны. Вот только один день из его жизни. «Во весь переход мочил нас дождь, а ночь была так темна, что не видать своего носа: мы с трудом переходили через мостики. На беду, в одном месте пушка перевернулась в канаву, и около двух часов я провозился с канонирами среди темноты и дождя, чтобы ее вытащить»8.
Радожицкий был первый, кто так написал о войне. Пройдет почти 130 лет, и 26 декабря 1942 года командир минометного взвода младший лейтенант Михаил Кульчицкий скажет:
Война ж совсем не фейерверк, А просто — трудная работа, Когда — черна от пота — вверх Скользит по пахоте пехота9.
Любовь двенадцатого года
В феврале 1812 года в составе легкой роты N 3 11-й артиллерийской бригады поручик выступает в поход. Ему предстоит сразиться с Наполеоном. «Он был врагом всех наций Европы, стремясь поработить их своему самодержавию, но он был гений войны и политики: гению подражали, а врага ненавидели»2.
Но эти мысли придут автору мемуаров позднее. Отправляясь в поход и понимая неотвратимость войны, юноша думает не о Наполеоне, а о делах сердечных.
«Каждый шел в поход не без зазнобушки в молодецкой груди своей. Сколько страстных вздохов перелетело в город и за город до первой станции! Сколько прощальных слезок омочило белые платочки красавиц и скатилось на усы вздыхателей! Сколько клятвенных записочек с поцелуями верности, с памятными ленточками, волосками и стишками перенеслось из ридикюлей в бумажники и вскоре употребилось на папильотки или на раскуривание трубок! О, юность! Милы твои затеи!»3
Задолго до великого Толстого поручик артиллерии формулирует его ключевую мысль: и в эпоху исторических потрясений частная жизнь продолжает идти своим чередом. Но на этом сходство между поручиком артиллерии Толстым и поручиком артиллерии Радожицким только лишь начинается. Это непостижимо, но Илья смотрит на сущее сквозь призму толстовской оптики. Он описывает сугубо будничные вещи, которые предстоят глазам младшего офицера в военном лагере. А читатель видит величественную картину огромной армии накануне сражения!
Вместе с Радожицким мы видим, как казаки сгоняют из окрестных селений рогатый скот и раздают его в полки на порции. Война войной, а обед по расписанию. И мы слышим единственную в своем роде симфонию: «звуки оружия, мычание волов, ржание коней и говор солдат»4. Мы находим в «Походных записках артиллериста» драгоценную подробность: и для поручика, и для его сослуживцев чай и сахар — это безусловная «прихоть роскоши», которая не входит в оплачиваемый казной каждодневный офицерский рацион, а приобретается за свои деньги у маркитанта, наряду с табаком и винами 5.
Умение жить — непростая наука, постигаемая в общении со старшими, более опытными товарищами. «Ну-с, так вот мы считали, что’ нужно офицеру, — продолжал майор со снисходительной улыбкой обращаясь к нам. — Давайте считать. …Всё вам остается еще на роскошь, на чай и на сахар, на табак — рублей двадцать. Изволите видеть?»6
Боевые действия
Когда Багратион, отступая вместе с основной частью армии, прислушался, то услышал канонаду где-то в центре. Чтобы выяснить, что происходит, он послал князя Андрея, чтобы приказать батарее отступать как можно быстрее. У Тушина было всего четыре пушки. Но они стреляли так энергично, что французы предположили, что там сосредоточились крупные силы. Они два раза предприняли атаку, но оба раза были отбиты. Когда удалось зажечь Шенграбен, то все пушки стали дружно бить в самый центр огня. У солдат вызвало радостное возбуждение то, как забегали французы, пытаясь потушить пожар, который разносил ветер, и он все сильнее распространялся. Французские колонны ушли из деревни. Но справа неприятель выставил десять пушек и стал прицельно бить по батарее Тушина.
Образ капитана Тушина в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»
Воссоздавая на
страницах «Войны и мира» грандиозные картины сравнительно недавнего
прошлого, Толстой показывал, на какие чудеса героизма ради спасения родины, во
исполнение присяги и долга способны тысячи разных, порою незнакомых друг другу
людей.
Читать этот
роман — как листать семейный альбом или гулять в галерее, где на стенах
развешаны портреты десятков и сотен персонажей. Лица возвышенные и
одухотворенные, лица простые, лица прекрасные и некрасивые, величавые и не
очень. Есть портреты парадные, есть бытовые, и среди них удивительная,
сделанная рукой мастера миниатюра — новелла о капитане Тушине.
Портрет Тушина
совсем не героический: «Маленький, грязный худой артиллерийский офицер без
сапог, в одних чулках». За что, собственно, и получает нагоняй от
штаб-офицера. Толстой показывает его нам глазами князя Андрея, который
«еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное,
совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно
привлекательное». Второй раз на страницах романа капитан появляется во
время Шенграбенского сражения, в эпизоде, названном литературоведами
«забытая батарея». При начале Шенграбенского сражения князь Андрей
снова видит капитана: «Маленький Тушин, с закушенной набок
трубочкой». Доброе и умное лицо его несколько бледно. И далее Толстой уже
сам, без помощи своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой.
Фигурку эту со
всех сторон окружают, автор подчеркивает, огромные широкоплечие богатыри. Сам
Багратион, объезжая позиции, находится рядом. Однако Тушин, не замечая
генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь и, «выглядывая из-под
маленькой ручки», командует. «Еще две линии прибавь, как раз будет, —
закричал он тоненьким голоском». Тушин робеет перед всеми: перед
начальством, перед старшими офицерами. Его повадки и поведение напоминают нам о
земских врачах или сельских священниках. В нем так много чеховского, доброго и
печального, и так мало громкого и героического. Однако тактические решения,
принятые Тушиным на военном совете с фельдфебелем Захарченко, «к которому
он имел большое уважение», заслуживают решительного «Хорошо!»
князя Багратиона. Труднее помыслить награду выше этой.
И вот уже
французы думают, что здесь в центре сосредоточены основные силы союзной армии.
Им и в страшном сне не могло присниться комическое видение о четырех пушечках
без прикрытия и о маленьком капитане с трубочкой-носогрейкой, который сжег Шенграбен.
«Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе
беспрестанно у денщика еще трубочку… выбегал вперед и из-под маленькой ручки
смотрел на французов. — Круши, ребята! — приговаривал он и сам подхватывал
орудия за колеса и вывинчивал винты».
Толстой
описывает истинную, народную, героическую, богатырскую действительность. Именно
отсюда этот былинный жест и веселое, карнавальное отношение к врагам и смерти.
Толстой с наслаждением рисует особый мифический мир, установившийся в голове
Тушина. Неприятельские пушки — это не пушки, а трубки, которые курит огромный
невидимый курильщик: — Вишь, пыхнул опять… теперь мячик жди. Видимо, и сам
Тушин представляется себе в истинном своем образе — таким же огромным и
сильным, швыряющим за горизонт чугунные мячики. Только князь Андрей способен
понять и увидеть то героическое и сильное, что есть в капитане. Вступаясь за
него, Болконский на военном совете не убеждает князя Багратиона, что успехом
дня «обязаны мы более всего действию этой батареи, и геройской стойкости
капитана Тушина», но заслуживает смущенную благодарность самого капитана:
«Вот спасибо, выручил, голубчик».
В эпилоге
романа Толстой меланхолически обмолвился: «Жизнь народов не вмещается в
жизнь нескольких людей». Вполне возможно, что подобное замечание
справедливо по отношению к персонам историческим и государственным. Но
трогательный и задушевный маленький капитан Тушин шире, больше и выше своего
портрета. В нем особым образом сошлись фольклорные мотивы и реальность,
былинная, песенная глубина и душевная простота мудрости. Несомненно — это один
из самых ярких героев книги.
Поведение во время отступления и в штабе
Наконец к батарее прибыл старший офицер, и передал приказ об отступлении. Капитан был удивлён и растерян, слыша этот приказ, и с недоумением думал о том, что умудрился провиниться. Неловкость ситуации немного сгладилась, когда появился князь Андрей Болконский. Он помог капитану прицепить к передкам два уцелевших орудия (две другие пушки были разбиты, и их пришлось оставить на поле боя).
Вечером командира артиллеристов вызвали в штаб, к генералу. Скромный, застенчивый капитан позабавил своей неловкостью адъютанта Жеркова (того самого, кто не блеснул смелостью на поле боя и из-за трусости не передал приказ об отступлении). Багратион был недоволен, что разбитые орудия не вывезли с места сражения, и требовал объяснений. Смелый боец не сказал о том, почему так получилось — не хотелось кого-либо подставлять под разнос начальства.
И вновь на помощь пришёл Андрей Болконский. Молодой князь заявил, что батарея осталась без прикрытия, большая часть людей и лошадей была ранена или убита, а потому вывезти подорванные пушки было невозможно. Болконский сказал, что именно благодаря героизму капитана Тушина и его роты русское войско смогло отступить и избежать полного разгрома.
Собственная гордость
Разумеется, в рассуждениях Ильи Тимофеевича нет уничижения паче гордости. Он отнюдь не считает себя «маленьким человеком», «колесиком» или «винтиком» большой военной машины и гордится личным участием в грандиозных исторических событиях. Не без гордости он сообщает читателю, что во время вторичного похода во Францию в марте 1815 года не только шел на острие главного удара, но и прокладывал маршрут для всей армии: «Тогда честолюбие мое польстилось тем, что я первый открыл путь в Европу 40тысячной колонне русских войск»14.
Поручик со своими пушками дважды прошел через всю Европу до Парижа. Видел, как во Франции русские солдаты варили артельную кашицу на трофейном шампанском. Приучился стоически переносить все тяготы и лишения. «Участь военного человека есть школа терпения, школа всех страстей, бедствий, удовольствий, горестей и наслаждений, беспрерывная смесь добра и зла»15.
Заграничные походы 1813, 1814, 1815 годов позволили ему, бедному дворянину, побывать за пределами отечества и познакомиться с Европой. Он зорко всматривается и делает выводы. «Кажется, многие из наших мелкопоместных дворян не живут так изобильно, опрятно, экономно и с такой доброй нравственностью, как большая часть немецких поселян»16. Но осознав очевидное отставание России, Илья Тимофеевич не впадает в уныние и не встает в ряды тех, кто пытается одним махом обустроить Россию. Историк бы сказал, что офицер смотрит на ситуацию в «большом историческом времени». Он знает, что было время, когда германцы жили разбоем и войной. «Так-то всё изменяется в природе человека с образованием разума. Может быть, через несколько веков и наши брадатые мужички станут брить бороды, жить в двухэтажных домах и читать газеты»17.
Вот почему Радожицкий с философским спокойствием взирает на российские реалии и после утонченного европейского комфорта легко переносит российскую неустроенность. Новый 1816 год он встречает в белорусском местечке Турове, где из 500 дворов имеется 497 курных изб, а всего-навсего 3 избы топят по-белому18.
Первая встреча читателя с батареей Тушина
Впервые Л. Н. Толстой упоминает батарею Тушина во второй части романа, в главе XVI. Именно там князь Андрей рассматривал позицию расположения пехоты и драгунов. Батарея находилась в центре русских войск, прямо напротив деревни Шенграбен. Князь не видел офицеров, которые сидели в балагане, но один из голосов поразил его своей задушевностью. Офицеры, несмотря на, а может быть, именно потому, что вскоре предстояло сражение, философствовали. Они говорили о том, куда потом пойдет душа. «Ведь неба вроде бы и нет», – говорил мягкий, удививший князя голос, – «а есть одна атмосфера». Вдруг упало ядро и разорвалось. Офицеры быстро выскочили, и тут князь Андрей рассмотрел Тушина. Так в сознании читателя начинает складываться образ капитана Тушина.
Война в представлении Л. Толстого
Это античеловеческое явление, которое полно гадости и грязи и лишено романтического ореола. Жизнь прекрасна, а смерть – уродлива. Это только массовое убийство ни в чем не повинных людей. Лучшие его герои сами никого не убивают. Даже во время сражений не показано, как Денисов или Ростов кого-то лишили жизни, не говоря уж о князе Андрее. Описание военных действий 1805-1807 года, в которых участвует капитан Тушин, в романе «Война и мир» — один из центров эпопеи. На этих страницах писатель постоянно описывает войну и смерть. Он показывает, как массы людей вынуждены переносить нечеловеческие испытания. Но просто и без лишних слов выполняет свой долг солдата капитан Тушин. Война и мир существуют для него в параллельных мирах. На войне он как можно лучше, тщательно продумывая каждое действие, старается нанести врагу урон, сохранив по возможности жизнь своим солдатам и орудия, которые представляют материальную ценность. Его мирная жизнь нам показана только на кратковременных привалах, когда он заботится о людях, находящихся рядом с ним. Он ест и пьет вместе со своими солдатами, и его бывает трудно от них отличить, он даже не всегда может правильно отдать честь вышестоящему по званию. С каждым сражением его человеческая значимость поднимается еще выше.
Отступление
Тушин, растерянно хлопал глазами, смотрел в лицо орущего старшего офицера, в третий раз приказывающего отступать. Капитан не понимал, в чем он провинился. Солдаты смеялись. Появился князь Болконский, наконец, присланный Багратионом, чтобы помочь батарее собраться. Молча, со знанием дела, аккуратно и быстро, Андрей с капитаном надели две уцелевшие пушки на передки. Батарея двинулась в гору. Когда артиллерист прощался с Болконским, слезы стояли в его глазах. «Прощайте, голубчик!» Так тепло выразил свою благодарность Тушин.
По дороге подобрали раненого корнета, который с контузией не мог идти, это был Николай Ростов. Вечером Багратион вызвал Тушина к себе, негодовал, что оставили разбитые орудия. Капитан умолчал, что у батареи не было людей, потому что на месте не оказалось прикрытия. Опытный боец боялся подставить под гнев командования кого-то другого.
Лев Толстой в последний раз вспоминает любимого героя после Фридланского сражения. Тушин был ранен, ему ампутировали часть руки, но капитан продолжал держать во рту трубку и весело улыбался.
Подвиг капитана Тушина
У Тушина были ранены и лошади, и солдаты. Из сорока человек из строя выбыло семнадцать. Однако оживление на батарее не ослабело. Все четыре орудия повернули против десяти стреляющих пушек. Тушин, как и все, был оживлен, весел и возбужден.
Он все время требовал у денщика себе трубочку. С ней он бегал от одного орудия к другому, считал оставшиеся снаряды, распоряжался заменой убитых лошадей. Когда ранило или убивало солдат, то он морщился, как от боли, и приказывал помочь раненым. А лица солдат, высоченных, огромных мужчин, как зеркала отражали выражение лица своего командира. Сразу становится ясно по описанию Л. Толстого, что подчиненные просто любили своего начальника и выполняли его приказы не из страха перед наказанием, а из желания соответствовать его требованиям. В разгар боя Тушин совершенно преобразился, он представлял себя просто богатырем, который швыряет ядра во французов. Он заражал солдат и офицеров своим боевым духом. Капитан весь погрузился в сражение. Одну из своих пушек он называл Матвеевной, она казалась ему мощной и огромной. Французы ему представлялись муравьями, а их пушки – трубками, из которых курился дым. Он видел только свои пушки и французов, которых следовало удержать. Тушин стал составлять единое целое со всем, что находилось на его батарее: с орудиями, людьми, лошадьми. Таков в бою капитан Тушин. Характеристика его – это характеристика скромного человека, который героические действия воспринимает как выполнение воинского долга. В момент боя все его радости и печали связаны только с товарищами, неприятелем и оживленными его воображением пушками.
